С рождением ребенка пришло время принять мою инвалидность.

Как будущий отец с церебральным параличом, я пытался подготовиться, но экстренные роды стали для меня ускоренным курсом. Прочитав в Интернете десятки детских рюкзаков, я не смогла найти ни одного, который позволил бы мне привязать ребенка к груди одной рукой. Через несколько месяцев моя жена Лиза родит нашего первенца, и я ищу идеальную переноску, которая могла бы облегчить мое беспокойство как беременной женщины с церебральным параличом. Я попробовал три ремня, представленные в магазине, один был б/у, а другой был куплен в Интернете и выглядел как небольшой гамак. Починить любой из них одной только левой рукой — не вариант, а необходимость связывать несколько кусков ткани вместе кажется жестокой шуткой. Отправив их обратно в магазин, я наконец признался, что Лизе нужно помочь мне пристегнуть нашего малыша ремнем безопасности. В 32 года мою КП большую часть времени можно контролировать. Хотя моя правая нога может сводить судорогой, я могу ходить самостоятельно. Моя сестра научила меня завязывать шнурки, когда я был подростком, а водить машину с помощью адаптивных устройств я научился в 20 лет. Тем не менее, я по-прежнему печатаю одной рукой. Несмотря на ежедневные ограничения, я провел много лет, пытаясь забыть о том, что у меня инвалидность, и до недавнего времени я забывал раскрыть свою ДЦП некоторым из моих ближайших друзей из-за страха осуждения. Когда мы впервые встретились восемь лет назад, мне потребовался месяц, чтобы рассказать об этом Лизе. После того, как большую часть жизни я пыталась скрыть скрюченную и постоянно сжатую правую руку, теперь я полна решимости полностью смириться со своей инвалидностью во время беременности Лизы. Я впервые с детства вернулась к физиотерапии, чтобы освоить новые навыки, например, менять подгузники обеими руками, чтобы физически подготовиться к рождению первого ребенка. Мне также очень важно найти принятие в своем инвалидном теле, подав пример любви к себе своему сыну Ною. Через несколько месяцев нашей охоты Лиза наконец нашла мини-ремешок BabyBjörn, который мы с моим физиотерапевтом сочли лучшим выбором. Ремешок имеет простые застежки-клипсы и самую маленькую застежку. Я могу починить это одной рукой, но мне все равно нужна помощь, чтобы это починить. Я планирую опробовать новый переносчик и другое адаптивное оборудование с помощью Лизы после приезда нашего сына. Чего я не ожидал, так это того, насколько сложно будет вырастить ребенка-инвалида еще до того, как мой сын вернется домой. Болезненные роды и чрезвычайная ситуация после родов означали, что мне пришлось заботиться о Ное первые два дня жизни без помощи Лизы. После 40 часов родов, включая четыре часа потуг, а затем, когда врач Лизы определил, что Ной застрял, было проведено экстренное кесарево сечение, наш ребенок появился на свет здоровым, с длинными и красивыми ресницами. Завеса того, что врач кричал во время операции. Лиза шутила с медсестрой, собирая показатели жизнедеятельности в послеоперационной палате, а я пыталась поднять нашего ребенка правой рукой так, чтобы его мама могла видеть его румяные щеки, лежащие рядом с нами. Я сосредоточился на том, чтобы держать руки в стабильном положении, потому что из-за ДЦП моя правая сторона стала слабой и спазмированной, поэтому я не заметил, как все больше медсестер начали наводнять комнату. Медсестры были обеспокоены, когда пытались остановить кровопотерю. Я беспомощно смотрела, пытаясь успокоить крик Ноя, лежа на дрожащей правой руке вместе с его маленьким телом. Лиза вернулась под наркоз, чтобы врач мог точно определить место кровотечения, и провела операцию по эмболизации, чтобы остановить кровотечение. Нас с сыном отправили в родильный зал одних, а Лиза отправилась в реанимацию на наблюдение. К утру следующего дня ей перельют шесть доз крови и две порции плазмы. Врач Лизы повторял, что, когда ее перевели в родильное отделение после двух дней пребывания в отделении интенсивной терапии, они были рады видеть ее живой. В то же время мы с Ноем одни. Моя свекровь присоединялась к нам во время посещений, помогая мне только в случае необходимости и давая мне возможность переместить Ноя, когда моя правая рука непроизвольно сомкнулась. Уверена, что брекеты тоже пригодятся, хотя не ожидала, что распакую их при смене подгузника. В больничном кресле-качалке моя правая рука слабо висела, потому что я обнаружила, что мое непропорциональное предплечье удерживает Ноя в устойчивом положении, и я поднимала и кормила его левой рукой - я быстро нашла ее под правым локтем. Складывала подушки и опиралась на ребенка, чтобы войти в мою согнутую руку — вот путь. Пластиковый пакет с крышкой от бутылки можно открыть зубами, и я научился держать бутылку между подбородком и шеей, поднимая его. Несколько лет назад я наконец перестал избегать вопросов о своей КП. Когда кто-то пожал мне руку, на что я не смог ответить, я просто сказал, что у меня инвалидность. Родильный зал – это не то место, которое заставляет меня беспокоиться о своей инвалидности, поэтому я объявляю каждой медсестре, которая приходит проверить Ноя, что у меня ДЦП. Мои ограничения более очевидны, чем когда-либо. Как отец-инвалид, мои родители будут очень уязвимы. Меня часто считают человеком, не являющимся инвалидом, и мне неприятно жить между тем, что многие люди считают нормальным, и необходимостью в помощи. Однако в течение двух дней, проведенных в родильном зале, я был уверен, что смогу воспитать Ноя и защитить себя. В солнечное воскресенье, через несколько недель после того, как Лизу выписали из больницы, она надела Ноя на ремень безопасности, который был привязан к моим плечам и груди посередине ремня. Я использую правое предплечье, как я научился в больнице, чтобы удерживать его на месте, в то время как моя левая рука привязана к верхней защелке. В то же время Лиза пыталась просунуть пухлые ножки Ноя через маленькие дырочки, недоступные для меня. Как только она затянула последнюю ленту, мы были готовы. После нескольких пробных шагов по спальне мы с Лизой прошли долгий путь по нашему городу. Ной спал, пристегнутый ремнем безопасности вокруг моего туловища, в безопасности и надежности. Кристофер Вон — писатель, который также работает в издательстве журналов. Он живет с женой и сыном в Тэрритауне, Нью-Йорк.